Методология стимулирования межотраслевого перелива капитала как основа промышленной и налоговой политики государства в условиях кризиса

С.Г. Тяглов,
А.Н. Кузьминов,
И.О. Широков,
А.И. Хазуев
Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ)
№2 (54) 2016

Проблематика обеспечения экономической динамики преобладает в современной экономической науке, в числе решения которой признается разработка и реализация механизмов обеспечения «статической устойчивости функционирования экономических систем, сохранения темпов экономического роста и демпфирования конъюнктурных колебаний, вызываемых совокупностью различных экономических факторов» [21].

Рациональные решения обеспечения устойчивости, с привлечением государства опираются на закономерности циклического развития экономических систем, которые могут быть усилены или ослаблены воздействием государственных институтов, например, в форме налоговой или промышленной политики. Представляя собой одну из важнейших задач макроэкономики, макроэкономические теории циклов, особенно в периоды нестабильности экономики и политических перемен, обусловлены уникальными динамическими свойствами экономических систем и поэтому объясняют большое число представлений.

Классика исследований включает в себя работы Ж. Сисмонди (1773-1842), К. Родбертуса-Ягецова (1805-1875), Т. Мальтуса (1766-1834), К. Маркса (18181883), К. Жуглара (1819-1905), Н. Д. Кондратьева (1892-1938), С. Кузнеца (1901-1985). С учетом современных теорий, можно выделить порядка 1400 типов цикличности, из которых прикладное научное значение получили четыре, представляющие кеинсианскую и неоклассическую (монетаристскую) научные школы, отличающиеся отношением к процессам самоорганизации и способности к саморегулированию.

Особо необходимо отметить то, что явления колебательной неустойчивости в маловозмущенном движении экономических систем рассматривают с учетом экзогенных факторов, таких как макроэкономические тренды, устойчивость которых достигается посредством естественного демпфирования (монетаризм) либо за счет целенаправленного государственного воздействия (кейнсианский подход). Однако многочисленные статистические исследования свидетельствуют о наличии целого ряда ненаблюдаемых факторов, требующих обеспечения вариативности при моделировании [24].

Как отмечается в ряде работ по предпринимательству, существуют две основные экономические школы, исследующие взаимосвязи изменений в отраслевой структуре и экономического роста [9]. Неоклассической подход считает отраслевую структуру незначительным побочным продуктом роста, в то время как другие ученые, такие как Смит и Баумол [15], считают изменения в отраслевой структуре важнейшим фактором экономического роста.

Эмпирически доказано, что структурные изменения могут быть связаны с экономическим ростом сильнее, чем это обусловлено теорией эндогенного роста, в котором подчеркиваются технологические и инновационные входные изменения [18]. Главный аргумент, почему изменения в отраслевой структуре могут быть связаны с ростом, основан на неспособности эффективно использовать ресурсы из-за инерции структуры экономической деятельности. Более эффективное распределение ресурсов тесно связано с инновациями, порожденными отраслевыми изменениями, например, формированием будущего ожидаемого спроса. Однако, как отмечает Заглер [22], структурные изменения сопровождаются понятием «стоимость предпринимательской деятельности», то есть эффективностью перераспределения факторов производства между отраслями. Такое понимание развития тесно связано с представлением роста как процесса «творческого разрушения» [6].

В указанном контексте предпринимательская стоимость является важным фактором из-за организационных ограничений. Действующие фирмы могут пострадать от проблем, связанных с издержками диверсификации, которые по определению не присущи новым предприятиям. Грабье [12] рассматривает такую проблему для региона; Афуа [1] для промышленности. Старение фирм может сопровождаться организационным распадом, который может помешать смене деятельности [2]. Инновационная деятельность может снижаться с увеличением возраста фирмы, который также может привести к убывающей способности приспособиться к необходимым изменениям [3]. Эта тенденция к рутини-зации представляется также заметной в промышленности [13], когда доминирующие операторы могут отказаться от возможности диверсификации потому, что организационные ресурсы являются недостаточными для управления различными видами деятельности [6].

Важным исследовательским вопросом в этом контексте является реструктуризация внутри секторов и реструктуризации в разных секторах. В некоторых работах утверждается, что внутренняя перестройка в действующих фирмах касается только части производительности труда и общей производительности факторов производства (TFP), в то время рынок требует большей вариации [4, 8, 11]. Эта точка зрения оспаривается другими авторами [20], считающими, что рост производительности труда обусловлен внутренней реструктуризацией, а на рост TFP внутренняя реструктуризация должна оказывать слегка меньшее влияние, чем внешние реструктуризации.

Используя данные фирм-производителей США, авторы показывают, что в среднем 41 % действующих фирм создают новый или выходят на существующий отраслевой рынок. Кроме того, межотраслевые продуктовые переключения происходят в основном в смежных отраслях в силу умеренных взносов в структурные изменения.

Первый и самый очевидный способ межсекторального перераспределения происходит через создание нового бизнеса, поскольку отраслевая принадлежность новых предприятий отличается от отрасли действующего предприятия.

В долгосрочной перспективе, новые предпринимательские структуры являются жизненно важным противоядием экономического застоя [7, 10]. При этом необходимо отметить, что не все новые фирмы и предприятия рождаются в результате инноваций, но даже те, начало которых находится в зависимости от уникальных знаний [14], путем распространения существующей практики могут иметь решающее значение для отраслевого перераспределения. Новое бизнес-образование становится важным компонентом процесса адаптации [16], для новых предприятий, которые копируют успешные (новые) модели предпринимательства и могут повлиять на способность и скорость реагирования на изменения.

Таким образом, решающее значение для понимания экономической динамики имеют два компонента. Во-первых, это отказ действующих фирм эффективно управлять перераспределением факторов между секторами из-за организационных ограничений; во-вторых — разнообразие типов и развитие функции новых видов предприятий, которые помогают перераспределять факторы экономической деятельности и приводят к более эффективному использованию ресурсов, прежде всего региональных.

Недостатки промышленной и налоговой политики государства отражаются в форме отраслевых диспропорций (рис. 1), которые наиболее остро проявляются в границах региональных и территориальных образований. Один из основных признаков отраслевых диспропорций территорий проявляется в характере экономической структуры, когда преобладание сельского хозяйства в экономике с устаревшими формами ведения и низкая степень переработки сельскохозяйственного сырья, неразвитость инфраструктуры и неблагоприятные природно-климатические условия обусловлены низким уровнем инвестиций [28].

Как показывает зарубежный опыт, отраслевые диспропорции проявляются в большей степени в бывших промышленных районах, в которых, ранее был накоплен относительно высокий социально-экономический потенциал, существовала развитая инфраструктура, система связей, обеспеченность квалифицированной рабочей силой. Однако нарушение механизма саморегуляции экономического развития привело к нарушению соразмерности воспроизводственных связей типа «производство — потребление», дисбалансу «потребности — ресурсы» и к глубоким отраслевым перекосам. В качестве усиливающего фактора выступает разрыв характеристик внешней среды под влиянием НТП, глобализации экономики, экономической интеграции и формирования локальной отраслевой структуры.

Современный кризис и внешнеполитические факторы усугубляют указанные процессы. Основным условием нивелирования сложившейся постсанкци-онной ситуации в экономическом пространстве субъектов РФ однозначно является ликвидация, преодоления или хотя бы снижение влияния факторов, которые вызывают деформационные и деструктивные процессы на их территориях. Следовательно, можно сказать, что одной из основополагающих причин задач стимулирования указанных процессов саморегуляции является наличие комплексности и сбалансированности в развитии секторов и отраслей региональной экономики, управление которыми должно осуществляться на основе закономерностей и механизмов межотраслевого перелива капитала [27] с использованием адекватной промышленной и налоговой политики государства.

В основе предлагаемого подхода рассматривается использование моделей рыночного компромисса [29], позволяющих объединять подходы Вальра-са и Эджуорта-Алле, принципы неоклассической парадигмы рационального поведения и кейнсианства, особой роли ценообразования в экономической динамике и преимуществ государственно-рыночного регулирования. Так, общепринятым считается представление межотраслевого перелива капитала как процесса формирования равновесного состояния рынка. Однако также признано отсутствие в нем некоторой идеальной составляющей, то есть объяснение перелива исключительно соображениями максимизации прибыли.

Мы считаем, что отраслевая реструктуризация означает рационализацию внутриотраслевой структуры, избавление от неэффективных производств, повышение конкурентоспособности и улучшение структуры продукции отрасли, замену устаревших технологий на прогрессивные ресурсосберегающие технологии. Её целью может выступать обеспечение конкурентоспособности продукции отрасли на внутреннем рынке при снижении протекционистской защиты. Однако реальная практика межотраслевых переливов капитала свидетельствует о наличии особых правил инвестирования, что должно быть отражено в практике формирования государственной и региональной промышленной политики [17].

Выделяют ряд факторов, влияющих на перелив капитала [19] и гипотез о достижении устойчивости [25], в числе которых выделяется инфраструктурное обеспечение экономики, понимаемое как условия ведения бизнеса и как источник формирования фиктивной прибыли [23].

В первом случае, руководствуясь известной «Specific-factorsModel», которая допускает наличие третьего мобильного (кроме «земля» и «капитал») существенного фактора рыночного механизма «спроса-предложения», когда положения теории Хекшера-Олина не соблюдаются, мы можем рассматривать обеспеченность транспортными или энергетическими сетями [24] как специфические характеристики, обеспечивающие рост отдачи от вложенного капитала и обеспечивающие инвестиционное преимущество отдельных отраслей. Общепризнанная необходимость усиленного межотраслевого перелива капитала, в частности из сырьевых отраслей с их весьма высокой рентабельностью в обрабатывающие отрасли, которая не обеспечивается саморегулятивной функцией систем в необходимых размерах и в нужных экономике направлениях. Возможности государства в решении указанной проблемы также ограничены и находятся в рамках налогового регулирования. Так, С. В. Лаппо утверждает, что «социально оптимальном исходе предельные издержки благосостояния по размещению промышленности непропорциональны размещению населения. Они возрастают в той степени, в какой размещение промышленности становится более неравномерным, однако равномерное размещение промышленности, пропорциональное доле проживающего в регионах населения является более предпочтительным, чем поляризованная в пространстве экономика. При среднем уровне транспортных издержек требованием народнохозяйственного оптимума становится более чем пропорциональное размещение капитала в регионе, где проживает большая часть населения. При полном отсутствии транспортных издержек любое размещение капитала будет социально приемлемым» [25].

На рисунке 2 приведено представление размещения социально-оптимальной доли капитала при разных значениях параметров налоговой ставки и транспортных издержках [25].

Таким образом, видно, что при низкой обеспеченности инфраструктурой (f(z) < 1) линия, соответствующая функции dkso, выпукла, а при высокой (f(z) > 1) вогнута. Отклонение от необходимого уровня внешней экономии требует привлечения государственных средств на развитие инфраструктуры.

Для регионов с низким уровнем развития промышленности для привлечения капитала уровень развития инфраструктуры потребуется выше, чем пропорциональная доля населения. Со временем экономия от снижения инфраструктурных издержек превысит пороговые значения, эффективность использования инвестиционного капитала в других отраслях начнет возрастать.

Указанные циклические закономерности вносят в динамику системы новые свойства. Требование концентрации производства и инвестиций становится возможно и в условиях стагнации (падения) экономики. Межотраслевые переливы не препятствуют развитию отраслей — доноров, при условии развития реципиента. Смещение приоритетов инвестирования позволит добиться концентрации капиталов в отраслях и регионах несырьевого сектора, что обеспечит долгосрочную динамику развития экономики.

Как видно, ставка налогов также является характеристикой, которая увеличивает масштаб внешней экономии в регионе и дает возможность оценивать выгоды инвесторов от экономии на инфраструктурных затратах. Максимальный и минимальный уровень налоговой ставки способствуют нерыночным эффектам в конкуренции и могут не привлечь инвестора к определению отраслевой конфигурации экономического пространства.

Необходимо согласование двух возможных стратегий: самострахования (self-insurance) и самопротекции (self-protection), первая из которых реализуется через передачу обязательств по финансированию и обеспечению социальных, социально-экономических и экологических функций государства на предпринимателей, вторая отражается в форме единообразных негибких налоговых ставок.

В результате совмещения указанных стратегий возможно проявление различных эффектов (в том числе так называемого «эффекта самообмана» [26]), которые можно формализовать в конкретных границах.

Стратегия повышения вероятности получения эффекта зависит от двух типов расходов x и исходной вероятности [p] _0 - p = p(p_0, x, y). Параметр x — управляющий параметр.

Стратегия сокращения издержек (потерь) находится в зависимости от двух типов расходов y и размера исходных издержек L = L(L_0, x, y). Параметр y — управляющий параметр.

Таким образом, задача максимизации ожидаемой полезности принимает следующий вид:

В точке равновесия условие первого порядка выглядит следующим образом:

Также эти условия могут быть представлены следующим образом:

Подобное представление обладает определенным когнитивным эффектом, поскольку позволяет представить в левой ее части отношение разницы полезности между двумя событиями («отрицательным» и «положительным») и ожидаемой предельной полезностью. В правой части отражен результат управления, по определению превышающий нулевой.

Числитель левой части имеет положительное значение, поскольку представляет собой соотношение полезности «желательного» и «нежелательного» состояния. Предельная полезность положительна согласно определению функции полезности. Правая часть положительна согласно определениям целевых действий. Отсюда следует несколько возможных случаев соотношений между знаками предельных эффектов в их влиянии на неопределенность.

Таким образом видно, что политика государства в области развития инфраструктуры и ставки региональных налогов может решить комплекс воспроизводственных проблем неравномерности отраслевого развития экономических систем. Развитие инфраструктуры при адекватной ставке налогов компенсирует недостаток привлеченного в регион капитала, снижая потребность в частных инвестициях. Достигаемый при этом эффект «внешней экономии» значительно повышает инвестиционную привлекательность региона, стимулирует формирование промышленного потенциала.

При этом обеспечивается долгосрочный эффект саморазвития, обусловленный ростом внутреннего рынка и позволяющий со временем отказаться от необходимости государственного субсидирования и дотаций, обеспечивающих внутренние источники устойчивого развития.

Библиографический список

1. Afuah, Allan N. How Much Do Your Co-opetitors' Capabilities Matter in the Face of Technological Change? // Strategic Management Journal. — 2000. — № 21 (3). — Р. 387-404.

2. Agarwal, Rajshree, Gort, M. Firm and product life cycles and firm survival // American Economic Review. — 2002. — № 5/1. — Р. 184-190.

3. Balasubramanian, N., Jeongsik, L. Firm Age and Innovation // Industrial and Corporate Change. — 2008. — № 17. — Р. 1019-1047.

4. Baldwin, J.R., Wulong, Gu. Competition, Firm Turnover and Productivity Growth // Economic Analysis Research Paper Series. — 2006. — № 42.

5. Baumol, W.J., Blackman, A.B., Wolf, E.N. Productivity and American Leadership. — Cambridge : MIT Press, 1989.

6. Cassiman, B., Masako, U. Optimal Project Rejection and New Firm StartUps // Management Science. — 2006. — № 52. — Р. 262-275.

7. David, P.A. Path Dependence, its Critics and the Quest for Historical Economics // Geoffrey M. Hodgson ^d.). The Evolution of Economic Institutions: A Critical Reader. — Edward Elgar Publishing, 2007.

8. Disney, R., Hasekl J., Helden, Y. Restructuring and Productivity Growth in UK Manuacturing // Economic Journal. — 2003. — № 113. — Р. 666-694.

9. Echevarria, E.C. Changes in Sectoral Composition Associated with Economic Growth // International Economic Review. — 1997. — № 38 (2). — Р. 431-452.

10. Fagerberg, J.E. Schumpeter and the Revival of Evolutionary Economics // An Appraisal of the Literature // Journal of Evolutionary Economics. — 2003. — № 13 (2). — Р. 125-159.

11. Foster, L., Haltiwanger, J.C., Krizian, C.J. Market Selection, Real location and Restructuring in the U.S. Retail-Trade Sectorinthe 1990s. // Review of Economics and Statistics. — 2006. — № 88. — Р. 748-758.

12. Grabher, G. Weakness of Strong Ties // The Embedded Firm. — Routledge, 1993.

13. Klepper, S.I. Disagreements, Spinoffs, and the Evolution of Detroit as the Capital of the U.S. Automobile Industry // Management Science. — 2007. — № 53. — Р. 616-631.

14. Koster, S. Entrepreneurial and Replication Function of New Firm Formation // Tijdschrift voor Economische en Sociale Geografie. — 2007. — № 98 (5). — Р. 667-674.

15. Kuznets, S.S. Economic Growth of Nations, Total Output and Productivity Structure. — Cambridge : Harvard University Press, 1971.

16. Metcalfe, J.S. Evolutionary Concepts in Relation to Evolutionary Economics // Kurt Dopfer (ed.). The Evolutionary Foundations of Economics. — Cambridge University Press, 2005.

17. Monina, W., Dae-oup, Chang. L'avenir du mouvement des consommateurs: Vers un nouveau militantisme du movement syndical international dansl'in-dustriemondiale du vetements // TRAVAIL, capital et societe. — 2005. — № 38. — Р. 125-155.

18. Romer, P.M. Endogenous Technological Change // Journal of Political Economy. — 1990. — № 98. — Р. 71 -102.

19. Ronald, W.J. Specific Factors Model [Electronic resource] // University of Rochester. — Mode of access: http://www2.econ.iastate.edu/classes/econ355/choi/spe.htm.

20. Scarpetta, S.P., Hemmings, Ph., Tressel, T., Jaejoon, Woo. The Role of Policy and Institutions for Productivity and Firm Dynamics [Electronic resource] // Evidence from Micro and Industry Data. OECD Economics Department Working Papers. — 2002. — № 329.

21. Ikerd, J.E. Toward an Economics of Sustainability University of Missouri May, 1997 [Electronic resource]. — Mode of access: http://web.missouri.edu/ikerdj/papers/econ-sus.htm.

22. Zagler, M. Economic Growth, Structural Change, and Search Unemployment // Journal of Economics. — 2009. — № 96. — Р. 63-78.

23. Руль, Е.С. Участие избыточной прибыли в межотраслевом перераспределении капитала // Экономические науки. — 2011. — № 4 (77). — С. 31-35.

24. Кузьминов, А.Н. Методология ценологического анализа социально-экономических систем. — Ростов н/Д,  2009.

25. Лаппо, В.Ф. Пространственная структура промышленного производства: агломерационный эффект. — Красноярск, 2005.

26. Левандо, Д.В. Поведение «большого» экономического агента в условиях неопределенности // Препринты. Высшая школа экономики. Серия WP12 «Научные доклады лаборатории макроэкономического анализа». — 2007. — № 03.

27. Спиридонова, М.Ю. Механизмы межотраслевого перелива капитала в российской экономике : дисс. канд. экон. наук. — М., 2003.

28. Тяглов, С.Г., Колычева, Ж.Я. Малый бизнес как инновационная составляющая устойчивого социально-экономического развития региона // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). — 2012. — № 3 (39).

29. Хомяков, С.В. Моделирование воспроизводственных процессов в равновесных многоотраслевых экономических системах : дисс. канд. экон. наук. — Ростов н/Д, 2003.