К вопросу о факторах экономического развития

Пролубников А.В.
кандидат экономических наук, докторант
Военной академии материально-технического обеспечения
им. генерала армии А.В. Хрулева (г. Санкт-Петербург).
Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии
№3 (41) 2019

В последние годы российская экономика развивается крайне низкими темпами, более низкими, чем среднемировые. Это приводит к ее постепенному отставанию, утрате позиций в глобальных рейтингах. В такой ситуации ставится под вопрос возможность достижения национальных стратегических целей социально-экономического развития, сформулированных В.В. Путиным в мае 2018 года в указе «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». Причем скепсис относительно достижимости (в рамках существующей модели хозяйствования и управления) этих целей высказывают не только представители научного сообщества, но и влиятельные государственные чиновники (например, глава Счетной палаты Российской Федерации А.Л. Кудрин).

Очевидно, что это говорит о необходимости корректировки существующего способа государственного регулирования и подхода к осуществлению экономической политики. То есть, необходимо более глубокое исследование вопроса факторов экономического роста в современной России не только с теоретических, но и с практических позиций.

Здесь мы хотели бы обратить внимание на кластеризацию, которую многие авторы признают одной из базовых тенденций развития современной экономики [1-5]. Она позволяет сконцентрировать физические (материальные), людские и управленческие ресурсы на ограниченной территории и обеспечить, за счет этого, создание новых производств полного цикла. За счет этого не только обеспечивается конкурентоспособность страны и региона, но и повышается уровень жизни населения, создаются предпосылки для обеспечения социально-экономической стабильности и роста уровня жизни населения территории, на которой формируются кластеры. Иными словами, цели, упомянутые в вышеуказанном президентском указе, в рамках реализации политики кластеризации, могут не только успешно достигаться, но, что более важно, достигаться комплексно.

Отметим, что такое стимулирующее воздействие на социально-экономическую систему кластеры оказывают не всегда. Их механизм функционирования в этом смысле в чем-то схож с механизмом мультипликатора, рассмотренным в трудах представителей кейнсианской школы экономической мысли. Как известно, эффект мультипликации приводит к усилению, «умножению» (в английском языке словом multiply обозначается математическая операция умножения) положительных инвестиционных импульсов, которые продуцируют экономический рост. С другой стороны, уменьшение объемов инвестиций также дает импульс, но не к развитию, а к сжатию экономики, в результате чего вместо экономического роста наблюдается спад, причем ускоряющийся.

Эта особенность кластерного развития, которая связана с мультиплицирующим их влиянием на экономику (как положительным, так и негативным), по нашему мнению, не получила должного отражения в современных исследованиях. Большинство исследований, посвященных теме кластеров, отличаются акцентом на их положительных свойствах, между тем отрицательные последствия кластерной активности также имеют место быть. В качестве исключения можно отметить коллективную монографию [6], в которой авторы специально выделяют т.н. «пропульсивные» кластеры (т.е. те, которые оказывают мультиплицирующее влияние на экономический рост) и указывают на возможность существования и иных кластеров, в том числе не оказывающих положительного влияния на экономическую систему.

С нашей точки зрения, кластерное развитие экономики и инвестиции следует рассматривать как взаимосвязанные категории, непосредственно связанные с управлением экономическим развитием. Если обратиться к экономической истории второй половины ХХ века, нетрудно заметить, что большинство стран, совершивших «экономическое чудо» (стабильно высокие темпы экономического роста на протяжении длительного периода времени), шли путем изменения структуры экономик за счет совершенствования территориальной организации хозяйства и стимулирования инвестиций. Эти две тенденции нашли воплощение в практике государственного регулирования последних десятилетий в форме активизации кластерной и инвестиционной политики.

И здесь надо указать на противоречивость наблюдаемых в России явлений. Несмотря на продвижение на государственном уровне кластерных инициатив, которое активизировалось в последние годы, из России наблюдается отток иностранных инвестиций. Между тем, формирование про-пульсивных кластеров должно строиться на основе современных технологий, трансфер которых из-за рубежа, как правило, связан с прямыми иностранными инвестициями. К сожалению, собственная инновационная активность российского бизнеса пока еще недостаточно высока.

Вследствие ужесточения глобальных социально-экономических и военно-политических противоречий, в последние годы объем инвестиций из-за рубежа в Россию резко сократился [7]. Это вызвано, прежде всего, экономическими санкциями. Так, по оценкам ЮНКТАД, объем иностранных инвестиций в Россию инвестиций в 2015 г. снизился до $1,7 млрд при том, что годом ранее эта величина составляла $20,95 млрд. На негативные тенденции указывает и Банк России: «Согласно данным ЦБ о прямых инвестициях в разрезе институциональных секторов экономики, исходящие инвестиции в зарубежные небанковские компании составили в 2018 году более $30 млрд, тогда как входящие инвестиции в российский небанковский сектор - менее $6 млрд. Это позволяет аналитикам Банка России сделать вывод, что средства, уходящие в офшоры, уже не возвращаются в Россию, как раньше» (цит. по: https://www.rbc.ru/economics/13/05/2019/5cd981989a7947252f589b47).

Современная Россия значительно уступает многим странам мира, в том числе развивающимся азиатским странам, по своей инвестиционной привлекательности. Не исправляет ситуацию и то, что страна последовательно улучшает свои позиции в международном рейтинге экономик стран мира Doing Business, который составляется Всемирным банком. Это - комплексный рейтинг, всесторонне оценивающий возможности успешного ведения бизнеса, он оценивает конкурентоспособность территорий (стран мира) как места ведения бизнеса.

Если в 2014 г. Россия занимала в рейтинге 92 место, то в 2015 г. совершила резкий рывок до 62 места, что определяется существенными улучшениями в ряде областей (регистрация предприятий, получение разрешений на строительство и др.), а в 2018 году Россия занимала в этом рейтинге уже 31 место. Причем по показателям «Регистрация собственности» и «Подключение к сетям электроснабжения» вплотную приблизилась к мировой десятке лидеров, заняв 12 место.

Если говорить о негативном влиянии санкций на российскую экономику, то оно, по нашему мнению, бесспорно. Так в 2015 году в России активизировалось закрытие иностранных предприятий: прекратила производственную деятельность автомобилестроительная компания General Motors, закрылись офисы Google, Skype, Adobe Systems, значительно сократил своё присутствие на российском рынке Raiffeisen Bank, закрылось три завода транснациональной пищевой корпорации Danone - в Смоленске, Новосибирске и Тольятти. Подобные примеры можно продолжить. Важно подчеркнуть, что тенденция сокращения инвестиций сохраняется, в том числе вследствие сохраняющегося режима санкций [8], что приводит к неопределенности относительно дальнейшего экономического роста.

Согласно официальным прогнозам в ближайшие годы Россию ожидает незначительный рост, устойчивость которого многими экономистами ставится под сомнение. В этих условиях необходима концентрация ресурсов и консолидацию усилий как государства, так и бизнеса на прорывных направлениях инновационно-технологического и промышленного развития, что возможно сделать на основе стимулирования создания и поддержки развития кластеров.

Дело в том, что в предшествующие годы в отраслевой структуре капиталовложений приоритет имели сырьевые отрасли, но сделанные в них вложения не обладали значительным мультиплицирующим воздействием на экономику. Высокотехнологичные производства, которые могли бы удовлетворить потребности внутреннего рынка и в перспективе упрочить положение России в мировой экономике, не являлись приоритетом для трансграничных инвестиций.

С учетом мировой военно-политической обстановки сомнительно, что приоритеты иностранных инвесторов существенно изменятся в среднесрочной перспективе. В этой связи, для развития высокотехнологичных и инновационных промышленных кластеров необходимо активизировать использование национальных финансовых ресурсов, в том числе замороженных в золотовалютных резервах и суверенных фондах.

Да, такая позиция может встретить (и встречает) противодействие ряда экспертов и чиновников. Но в современной ситуации, для перелома тенденции и выхода на траекторию устойчивого роста, требуется не следование устаревшим догмам, а проведение скоординированной экономической политики, нацеленной на поддержание признаков роста. Причем «очагами» (а в дальнейшем -«полюсами») этого роста являются именно кластеры.

По нашему мнению, целесообразно объединить разрозненные региональные промышленные производства, инвесторов, строительные организации, инвестиционно-финансовые институты и другие субъекты хозяйствования в единую органичную региональную инвестиционную инфраструктуру кластерного типа, построенную на органичном сочетании коммерческих, территориальных и федеральных интересов. Мы придерживаемся точки зрения, что только скоординировав кластерную и инвестиционную политику, опирающуюся на внутренние источники ресурсов, можно обеспечить изменение ситуации в российской экономике.

Литература

1. Бабич Т.Н., Вертакова Ю.В. Стратегическое планирование кластеров промышленности // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2016. № 1 (27). С. 8-12.

2. Кластерная структура экономики промышленности / под ред. А.В. Бабкина / Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого. СПб., 2014. 300 с.

3. Плотников В.А., Сергеев П.В., Тимофеева С.В. Инновационно-технологическая поддержка управления развитием региональных фармацевтических кластеров // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2011. № 2.С. 92-97.

4. Плотников В.А. Кластеризация как современная тенденция регулирования экономического развития // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. 2016. № 1 (27). С. 5-7.

5. Babkin A.V., Vertakova Yu.V., Plotnikov V.A. Assessing the economic efficiency of cluster functioning: a quantitative approach // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Экономические науки. 2016. № 5 (251). С. 21-29.

6. Пропульсивные кластеры: сущность и роль в управлении прогрессивными структурными преобразованиями региональных социально-экономических систем / под ред. Ю.В. Вертаковой. М.: Инфра-М, 2016. 262 с.

7. Никифорова В.Д., Сергеева И.Г., Харламов А.В. Использование потенциала финансового рынка для инновационного развития российской экономики // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2016. № 6 (102). С. 7-14.

8. Саматов Р.М., Яблочников А.В. Подходы к развитию военно-экономических связей в условиях санкций (на примере автомобилестроения) // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. 2015. № 3 (93). С. 135-139.